"МАШИНА ВРЕМЕНИ"

Привет, друзья! Меня зовут Ивлия. Я - диера. Для тех, кто не знаком с античной терминологией поясню. Диера или на древнеримском бирема – это класс боевых галер с двумя, по вертикали, ярусами вёсел. Вы спросите почему боевых? Ответ прост. Я вооружена. Моё главное и единственное оружие это тяжёлый трёхсоткилограммовый бронзовый таран в виде головы дикого вепря. Нет, нет! Не пугайтесь, я вовсе не опасна и своим грозным тараном не потопила ни одного корабля. Был, правда прецедент…, когда невнимательный буксир-спасатель, с мифологическим именем Атлант, пытался неосторожно меня отбуксировать. Я была тогда ещё совсем ребёнком, только-только родилась, ещё рули не выросли, а он, грубо обвязал меня тросами да как потянет, вот и врезала я этому старикашке под зад, да так, что он обиделся и ушёл, а моему капитану пришлось вызывать другого. Этот был красавец… гордый мощный океанский и звали его грозно – Гепард. В общем втюрилась я в него, по самые рулевые вёсла. Обращался он со мной бережно и ласково, как и положено пусть с юной, но всё же дамой. Прокатились мы с ним весело по Крымско-Кавказской от Сочей до Одессы. А потом…, он меня бросил. Ну вы знаете как это бывает: «Прощай мол детка, нам было весело вдвоём, дальше ты уж как-нибудь сама, не маленькая…». Только прогудел на прощание и ушёл в свой океан, корабли спасать.

А меня прописали в Одессе. Грустила я правда не долго, оказывается в порту уже целый месяц меня ждали шесть десятков молодых здоровых парней – экипаж называется, я ни о чем таком раньше не слышала, ведь знакома была только с теми, кто меня строил да с родителями. А родителей у меня было трое и все мужики, ну сейчас такое часто бывает… Так вот самый главный это Игорь Кириллович, строгий такой, всеми командует и, что поразительно, все его слушают. Второй Паша – капитан, ну которого потом адмиралом прозвали. А все потому, что в походах прибился к нам приёмный братик «Понт Эвксинский». Даром, что имя гордое, а сам на вид неказистый такой из спасательной шлюпки переделанный, короче не красавец, но с моторчиком. Упрямый как чёрт… бывало тянет меня, а куда и сам знать не ведает, всё спрашивает у моих: «Мужики, куда идём?». Экипаж у него правда был отборный, все как на подбор мориманы, а вот сердечко братишке от родителя слабенькое досталось от автопогрузчика. Порой на переходе смотрю на него и думаю: «Всё, ща сдохнет…» Короче если бы не экипаж, он бы и с места не сдвинулся. Вот и стал мой Пашка с тех пор целой флотилией командовать, а значит адмирал уже, ну не знаю, просто как дети малые. Третий мой папаша и того похлеще – учёный, кандидат исторических наук, он то мне имя Ивлия и придумал. Звали его все уважительно Михал Василичем, потому, что книжек он про древнее мореплавание целую кучу понаписал, а как управлять мною понятия не имел, вот и решил на практике проверить. Помню приехал он, первый раз на меня взглянуть, я тогда ещё на стапелях была, посмотрел, почесал бороду и говорит: «Ну, ни фига себе, водки попили…». В общем вы поняли, те ещё мне предки достались, комсомольцы-энтузиасты хреновы.

Однако, я совсем увлеклась и не рассказала вам о своих строителях. Вот это были профессионалы высшей марки и не древние греки какие-то и даже не римляне. В августе 1989 года мой изогнутый форштевень рассёк лазурные воды Чёрного моря на галечном берегу посёлка Лазаревское, что под Сочи. А построили меня золотые руки ребят из бригады корабельных дел мастера Дамира Шхалахова на судоверфи №1 ВМФ СССР. Мой изящный скелет, как и двухслойная обшивка набран из кавказского дуба, а палуба из сибирской лиственницы высшего качества без единого сучка, шлюпочник называется. Причём заметьте, вся эта древесина была шестилетней естественной сушки. Лёгкий сосновый рангоут и упругие буковые вёсла, позволяют мне легко скользить по волнам и не бояться шторма. Когда крепкие руки моих гребцов разом налегают на вёсла под ритмичную команду старпома Жеки, я могу разогнаться и до четырёх узлов. Кто-то скажет, что это совсем не много. Да, я не быстроходный катер, зато крейсерскую скорость в три узла, могу сохранять достаточно долго и пересекать моря даже вне видимости берегов, только бы гребцы почаще менялись.

Я очень люблю море — это моя родная стихия, особенно когда дует Борей. Под его ровным дыханием, я парю по волнам словно чайка, раздув парус и расправив вёсла-крылья. В такие моменты мой экипаж, может спокойно отдыхать и совершенно не заботиться о плавании. Моя широкая и высокая корма позволяет без рысканий твёрдо держать заданный курс и защищает рулевых от весёлых солёных брызг, срываемых ветром с гребней попутных волн. Вообще я обожаю путешествовать и за шесть лет походов побывала в восьми странах и более чем в пятидесяти портах Европы. Все не перечислишь, но Стамбул, Брест и Париж часто снились мне по ночам, когда экипаж уезжал домой, а я оставалась на зимовку.

Не стану скромничать, моей красотой любовалась вся Европа. Школьники, студенты, рыбаки и докеры, все восхищались крутыми обводами моего корпуса, круто изогнутым греческим носом и лихо закрученным петушиным хвостом-акропостелем. В общем, как говорят искусствоведы – классический античный профиль. Помню один турист зашёл на палубу, грохнулся на колени мачту обхватил руками и давай причитать «Я тебя всю жизнь ждал, во сне видел, наконец ты пришла». Мои моряки понятное дело оторопели, они то знают - я панибратства не люблю. Боцман Сева бедолагу от мачты отодрал, подвесил за ноги и спрашивает строго: «Ты чего мужик? Белены объелся, мы в вашем порту впервые». Оказалось, он в детстве комиксов про Астерикс начитался, и там такой же корабль с полосатым парусом видел, вот и подумал, что в сказку попал. Ну ребята убогого переубеждать не стали, а объяснили, что раз к нему корабль из детской сказки приплыл он обязан проставиться, и пока они пьяные будут корабль точно никуда не денется. Мужику дали прозвище «Обелиск», ну чтоб со сказочным персонажем не путать и заставили целую неделю таскать волшебное зелье из соседнего супермаркета.

Особенно меня полюбили журналисты, понаписали сотни статей и в газетах, и в журналах, даже с десяток репортажей по телевидению было. Сам Юрий Сенкевич про меня рассказывал в своём «Клубе кинопутешествий». Ой, прям не знаю, и болгары и турки и греки ну все меня снимали, а особенно итальянцы и французы. Последние так вообще влюбились в меня без памяти, всё щупали гладили и языком цокали «кома бель ля галер русс». Один, дурень, помню пол дня с лупой по палубе ползал, не поверил на слово, всё сучки искал… Тебе ж сказали мусьё: «Палуба из шлюпочника, на нём сучков по ГОСТу быть не должно, это ж тебе не Европа зашмыганная, а Советский Союз». И вот что интересно, куда бы мы не заходили журналюги эти всё у моих родителей выведать хотели: «Как вам пришла в голову идея построить древнегреческий корабль?» Я хотела сказать: «Да, с перепою, они всё это придумали, разве нормальному человеку такое в голову придёт». Но меня, как обычно, никто не слушал, а предки, понятное дело, давай лапшу вешать про научные исследования, про экспериментальную археологию, про историю древнего мореплавания.

Ладно, всё это лирика, а если серьёзно больше всего на свете я люблю в кино сниматься. Оператор наш, Виктор, целый фильм о моём путешествии снял, жаль, что часть материала погибла во время шторма в Бискае. Сам то он, как Одиссей, велел себя к мачте привязать, ну чтоб волной не смыло, и снимал, а отснятый материал в трюме лежал, вот и не досмотрели - залило плёнку солёной водой. Помню Виктор тогда сильно горевал, даже кричал: «Повешусь тут прямо на рее у вас на глазах», - а я ему: «Не дрейфь Витька! Ещё будут походы, ещё нащелкаешь меня, и в фас, и в профиль, плёнки не хватит».

Вообще должна отметить, что за шесть лет походов, в которых мы прошли более 3000 морских миль, мои вёсла ворочали около пятисот гребцов из России, Украины, Грузии, Молдавии, Греции, Италии и Франции. Среди них были студенты, художники, журналисты, музыканты и даже писатели. А сколько учёных выходили со мной в море, всех и не упомнить, историки и археологи, биологи и географы, филологи и даже пару математиков ринулись в поход, увлёкшись моей, абсолютно совершенной, возникшей в результате тысячелетнего эмпирического опыта, формой. Но больше всего я всегда ценила настоящих моряков, моих моряков. Потому что они, безусловно ценя мою красоту, научились мною управлять. С ними я прошла семь морей и десятки штормов, меня они берегли и любили, в их крепких руках я становилась опытной и дерзкой. В этом году мне 25, не малый срок для корабля, но я знаю точно – мои моряки будут помнить меня до гробовой доски. Они уже не молоды, но также полны энергии. Я верю они построят новый корабль и вновь будут наматывать морские мили на вальки, по крупицам собирая опыт своих древних пращуров. А я, Ивлия, желаю им попутного ветра и семи футов под килем…

    С моих мыслей записано верно     капитаном Павлом Гончаруком.

  Фотографии Виктора Березовского