Всех с началом трудовой недели! Вот еще одна сказка, вошедшая в сборник. Прототипом героев, о которых идет речь, стали моя коллега и ее муж. Вот такие ассоциации! :)
– Закрыть всем пасти! — зловеще прорычала старая Плешивая Обезьяна.
Звериный галдеж затих. Все взгляды были направлены в центр поляны, где около небольшого каменного валуна, положив сушеный локоть на самодельный костыль, расположилась Она. Один раз в году взрослые звери приводили свою детвору на эту поляну, огражденную баобабами, чтобы послушать истории — о Великом примирении, о Страшном изгнании, о прекрасной Оранжевой любви. Никто уже толком не знал, сколько лет самой Плешивой Обезьяне и были ли эти истории на самом деле…
…Все притихли. Она достала вонючую сигару, неспешно подпалила ее и, облокотившись о камень, закатив мутные глаза, задумалась. Все молча ждали.
Слоненок не выдержал. Он хоботом возил вокруг себя по песочной пыли, наблюдая за получающимся рисунком. Потом, нечаянно вдохнув частички песка, закашлялся и получил смачный шлепок по уху от матери. Началась цепная реакция: кто-то крякнул, кто-то заскулил; но Она встрепенулась, и опять воцарилась звенящая тишина. Только цикады неистовствовали.
На этот раз Плешивая Обезьяна начала свой рассказ с великой африканской, или Оранжевой любви — любви Жирафы и Леопарда. Это было прекрасно! Два великолепных животных прожили в любви и согласии долгую достойную жизнь, вне всякого сомнения, иногда ругаясь и бранясь, но… у них родилось много детей…
– Этого не может быть, потому что не может быть в принципе! — изрекла Зебра. Основная масса зверей осуждающе загудела.
– Ну почему же? — устало проговорила Обезьяна.
– Как почему? — распалилось полосатое животное. — Как это возможно? Что общего может быть между жирафом и леопардом?
Обезьяна расширила глаза, раздула и без того широкие черные ноздри и ударила костылем о землю.
– Что общего?! И вы все хотите меня спросить, что общего? Чем именно они похожи? — обведя старческим взглядом толпу слушателей, громко спросила рассказчица.
Звери притихли. Сумерки сгущались, и от этого казалось, что на поляне под покровом темноты собрались разномастные существа, замирающие и оживающие снова…
Слоненок, сидевший несколько поодаль от основной массы малышни, пришедший на эту сходку без особого энтузиазма, прогудел хоботком:
– Ну-у-у, да.
Воцарилось молчание.
– Окрасом!..
Толпа загудела. Послышались удивленные возгласы. Даже взрослые звери, зная, чем закончится рассказ Старой Плешивой обезьяны, поддались общему настроению
– Да-да-да! Окрасом!
– Тогда какие же у них были дети? – пробормотала Бегемотиха.
– Дети? — переспросила рассказчица. — Они были…
Толпа притихла…
Обезьяна в очередной раз припалила сигару, закурила и медленно подняла свою морщинистую морду.
Темнота давно окутала все вокруг, черное небо слилось с окружающим миром. Большая оранжевая луна, как единственный апельсин, висевший на дереве, плотно разместилась где-то наверху среди листвы…
Звери тоже уставились на небо. Цикады неистовствовали…
– Они были ОРАНЖЕВЫЕ! — прошамкала Обезьяна.
Звери, оглохшие от тропической тишины и духоты, завороженно смотрели на небо. Они видели звезды, которых становилось все больше и больше. Звезды то сливались в одно большое пятно, то распадались на составляющие, то оформлялись в звериные силуэты Жирафы и Леопарда, то в кучку разномастных звериных детишек. Причем каждый видел своих сородичей: Зебра — маленьких зебрят, Слоненок — слонят. И все они то увеличивались, то уменьшались, но большой оранжевой толпой бежали за единственными мамой и папой.
