Книга «Даррелл в России»

Продолжаем публиковать ознакомительные фрагменты из книги "Даррелл в России", которая скоро выйдет из печати – впервые на русском языке.

***

…Одно из самых необычных действий на Оке – и мы специально ехали, чтобы снять его, – ежегодная большая спасательная операция. Когда заканчивается зима и сковывающий всё вокруг лед становится мягче, Оку наполняет вода, и она выходит из берегов, разливаясь по равнине, словно жидкое стекло. Животные оказываются в ловушке: им приходится прятаться на крохотных островках. Хотя они умеют плавать, но, ослабленные после зимы, они не в состоянии преодолеть огромную дистанцию, которая отделяет их от сухой безопасной земли, где можно прокормиться. Так вокруг появляется целый архипелаг со зверями-беженцами, как будто после кораблекрушения, и всё это множество робинзонов требуется спасти, пока они не погибли. Поэтому, пока лед ломается и тает, а среди деревьев поднимается темная вода, на Оку выходит целая флотилия.

Как обычно на съемках, какие-то обстоятельства оказываются против вас. В данном случае, когда половодье бушевало в полную силу, внезапно ударил мороз и снова сковал растаявшие участки: все лодки оказались в ледяном плену. Однако директор не отступил. Он твердо намеревался сделать то, зачем мы приехали, – уговорил лесников, и они вытащили лодки изо льда и пронесли их несколько миль по лесу, чтобы спустить их на воду там, где река не замерзла. Но лодки покачивались на воде отнюдь не у самого берега: чтобы в них залезть, надо было преодолеть несколько метров воды, грязи и льда. Директор пришел в ужас от моего намерения форсировать это расстояние. Он проявил изобретательность: попросил одного из лесников перенести нас с Ли в лодку. Он выбрал молодого богатыря, ростом около 6 футов 7 дюймов, сильного, как динозавр. У него было приятное, улыбчивое лицо, а на плечах – необычайно красивый тулуп из овчины. Несмотря на мои протесты, он подхватил меня, как перышко, и перенес в лодку, а затем проделал такой же номер с Ли. Он необычайно гордился, что его выбрали нашим покровителем, и постоянно находился рядом, готовый при малейшей опасности подхватить наши королевские персоны. В конце экспедиции я выразил восхищение его тулупом, а он торжественно снял его с себя и вручил его мне, не желая слушать никаких моих протестов. Впоследствии выяснилось, что такие тулупы шили по заказу и стоили они примерно 250 фунтов. Это отбило у меня охоту восхищаться чем-либо в течение всей поездки в Россию.

Итак, наша армада тронулась вниз по реке. Путь шестерых смельчаков лежал по затопленным лугам, деревья стояли по пояс в коричневой воде, вдоль берегов попадались куски льда и снега, неопрятные, как свадебный торт мисс Хэвишем (Персонаж романа Ч. Диккенса «Большие надежды». – Прим. переводчика). На воде поблескивали пятна солнца, урчали моторы, иногда лодка шаркала о проплывающие куски льда и комья глины; мы будто скользили по миске с коричневым сахаром. Колтуны прошлогодних листьев и лесного мусора висели на кустах и деревьях забытыми париками, на ветках сидели округлые ондатры и жадно жевали зеленую траву, которую им удалось добыть со дна залитого луга.

Всё вокруг радовалось солнцу и освобождению земли от зимнего плена. Сережки вербы, которые раньше напоминали миниатюрные дамские муфты эдвардианской эпохи, превращаются в крохотные сады, цветущие сливочно-желтым. Энергичные, словно стайки детей на школьном дворе, жаворонки с песней взмывали ввысь, а потом Икаром стремительно бросались вниз, на зеленые лужайки, только что появившиеся из-под снежного покрывала. Трясогузки небольшими стайками порхали вокруг дрейфующих льдин, как изящный мерцающий балет, а выше в кронах деревьев важно перекликались грачи.

Примерно через час мы приехали в зону очень сильного паводка. Всё вокруг, насколько хватало глаз, было покрыто водой. Из нее выступали крошечные островки да кроны деревьев. Именно здесь началась наша спасательная операция. На одном малюсеньком островке мы обнаружили изможденную енотовидную собаку, которая предприняла слабую попытку увернуться от нас. Ее быстро поймали неким подобием огромного сачка, а потом поместили в проволочную клетку. На другом – барсука. Он был крайне недружелюбно настроен и всё сопротивлялся нашим попыткам его спасти. Он ковылял кругами, принюхивался и кряхтел, а потом продемонстрировал свою благодарность, довольно сильно укусив за руку одного из лесников, пока его не засунули в мешок. Затем пришел черед сопротивляться лисице с роскошной рыжей шкурой и яростным оскалом на морде. Как и барсук, она боролась против спасения, рыча низким голосом и пытаясь укусить всё, до чего могла дотянуться. Ее белые зубы клацали как кастаньеты. Мы перевезли этих троих к берегу затопленной части и отпустили на волю. Енотовидная собака припала к земле и дрожала, очевидно, думая, что пришел ее последний час. Нам даже пришлось прогнать ее прочь. Барсук, наоборот, вылез из своего мешка, будто меховой бульдозер, и припустил по лугу, не оглядываясь назад, что-то недовольно бурча про себя. Лиса выбралась из мешка осторожно, а когда увидела, что можно на свободу, – бросилась бежать, лишь рыжий хвост огнем мелькал по зеленой траве. Она домчалась до небольшого пригорка, спряталась за ним и минут десять наблюдала за нами, лишь глаза и уши торчали.

Мы присели на корточки: грелись на солнышке, ели бутерброды и, с помощью неизбежной водки, пытались не поддаться холоду и сырости. Именно в этот момент наш неутомимый директор преподнес мне сюрприз, и какой! Это было существо, которое я давно мечтал встретить – русская выхухоль. Это удивительное насекомоядное размером примерно с морскую свинку с темной, мягкой шкуркой, как у крота. Они водоплавающие, поэтому у них сильные лапы с перепонками и большими когтями и толстый кожаный хвост, сплющенный по бокам, как у головастика. Самое удивительное в выхухоли – это ее голова и особенно нос. Маленьких ушек почти не видно в густом меху, глаза рудиментарные – просто черные точки на бледной коже, будто пара булавочных головок… Зато нос великолепен. Длинный, напоминающий мохнатый слоновий хобот, по форме как труба и невероятно подвижный, трепещущий из стороны в сторону, как счетчик Гейгера, задранный вверх или скрученный наподобие серпа старика Фейгина (Персонаж романа Ч. Диккенса «Оливер Твист». – Прим. переводчика). Как и все насекомоядные, зверек был гиперактивным, его тельце дрожало, как только что пойманная птаха, лапки скребли по моей куртке, его беспокойный нос исследовал каждую петельку, каждый шовчик моей одежды в надежде найти что-нибудь съедобное. Эти милые создания были почти истреблены ради красивых шкурок, но, к счастью, в какой-то момент советские власти осознали эту опасность и запретили охоту на этих животных. Сегодня численность выхухолей увеличивалась.

Мы выпустили зверька в обширный, но неглубокий пруд, чтобы можно было его заснять. Вел он себя великолепно. Когда он скользнул в воду, мех его стал лоснящимся и засеребрился пузырьками, а мощный хвост начал ходить из стороны в сторону, как у головастика. Он скреб по глинистому дну своим перепончатыми лапками, мечтая добраться до улиток или какой-нибудь другой столь же привлекательной добычи, и водил своим забавным носом вперед- назад с таким же энтузиазмом, как молодая хозяйка – новым пылесосом. Изо всех очаровательных животных, которых я встретил в России – а их немало, — пожалуй, только выхухоль я хотел бы взять с собой на Джерси.

В течение дня мы продолжали спасать животных – зайцев, кроликов, ежиков и другую живность. А когда закатное солнце залило небосклон ярко-желтым, словно нарциссы, цветом, мы отправились домой по темной воде среди плавающих льдин.