Издаем "Зуд"

Роясь в архивах, в поисках тайн “Зуда”, нашел эту картинку. Файл датирован 23.11.07. С фотошопом я знаком ну уровне “детского сада”, поэтому не судите строго. Ее бы вообще никто никогда и не увидел, если бы не эта рубрика. 

Виталий Аверьянов в статье «Кастрация гермафродита – конец постмодерна?» пишет:

«В Бодрийаре меня больше всего впечатляет его
“метафизика эквивалента”. По существу она звучит у него как метафизика смерти – эквивалент он рассматривает как главное средство современной цивилизации, служащее ее руководителям, чтобы овладевать и управлять смертью.
 В метафизике эквивалентов рабочий и служащий продают свою смерть, которая сама выступает как “всеобщий эквивалент”. Капитал обуздывает смерть, пользуется ее “отсрочкой” для встраивания живых существ в свою экономику.
 Эквиваленту-смерти в метафизике Бодрийара противопоставлено понятие “символического обмена”, который есть жизнь. “Символический обмен” поразительно соответствует терактам нового типа. В основе его лежит жертва как героическое вмешательство в естественный ход событий, стремление разрушить “монополию на смерть”, которой завладела Система. В захвате заложников террорист и жертва сливаются воедино – перспектива смерти выводит их за предел тотального контроля Системы, ибо она бессильна против героического самопожертвования. По Бодрийару, такой ход событий (терроризм без всяких условий, смерть и гибель
ради смерти и гибели) означает конец самой Системы, ее “капитуляцию”. С одной стороны, анафему современному миру – с другой стороны, неспособность современного мира к адекватному ответу».

А теперь читайте отрывок из «Зуда», глава 5 «Жертва»:

«Ничего не произошло. Никто не умер. Гибели ради гибели не случилось. Самопожертвование принято не было. Я поднялся на ноги, и поплелся, куда глаза глядят. Моя собственная смерть мне не принадлежит. Я упал с небоскреба и жив. Но жить я не хочу. Бессмысленно жить без смерти. В широких трусах, босиком, с исковерканным расчесами телом, с зудящими внутренностями и растревоженной душой, я иду в бар. Обратный отсчет закончился. Я ощущаю время: первое утро после нуля. Вселенная расширяется обратно, и я чувствую, как вместе с ней растет мое одиночество и уменьшаюсь я сам. Конца этому не будет. Конец бесконечен. Бесконечное, бессмысленное существование. И с этим ничего не поделаешь. Я обречен на это дерьмо…»

Вот как-то так))

Вижу, всем вам полюбились отзывы моих друзей о “Зуде”, поэтому продолжим:

1) “Ты очень классно обманывал ожидания читателя (в частности меня, довольно искушенного в литературе чувака), классно выдержал напряжение”.

2) “…читается «Зуд» легко, а многочисленные сравнения и описания не затасканны, в меру витиеваты, но не загромождают повествование”. 

3) “Зуд – как опухоль сознания, которая не дает покоя. Зуд – как вопрос, а жив ли я? (Быть или не быть у Шекспира – это ведь тоже зуд!).Зуд – что-то необъяснимое и мистическое. Зуд – суть бесполезное действие – чешешься и только усугубляешь положение”. 

А почему бы и не еще одну рубрику, подумал я – “погибать так с музыкой” – и вот она, встречайте! Назовем ее: “Письма читателей”)) – это почти так и есть. Все время пока я писал “Зуд”, меня поддерживали мои друзья и писали о прочитанных главах свои мысли. Я не буду называть имен и дат, а просто буду кидать сюда цитаты. А если вам вдруг тоже захочется сказать что-нибудь о “Зуде” пишите в комментарии. 

1)“…Оно музыкально, абсурдно, печально-поэтично и абсолютно непредсказуемо”.

2)“…я бы поставил произведение в ряд чуть пониже чем Гоголь, Чехов, Хармс, Кафка, Кортасар, но гораздо выше современного русского мейнстримовского говна”.

3)“При всей своей безжизненности атмосфера текста проповедует жизнь. Будто автор кричит – проснитесь люди и живите. Найдите для себя эту точку отсчета жизни и живите! Безжизненность диктует жажду жизни”.

Апдейт: Пока писал этот пост, у меня появился новый спонсор. Кирилл, огромное спасибо за поддержку!

Благодарю Анну Злобину за поддержку! Спасибо!

И еще одна тайна “Зуда” для вас. Эксклюзив!)) Это стихотворение, которое я вырезал из финального варианта романа. Какими суждениями я руководствовался, уже и не вспомнить. Этот стих – детская песенка-считалка, которую по первоначальной задумке должны были петь близняшки.

Ясное солнце, грустное солнце,

древнее солнце – старая боль,

боль беспокойная, боль настоящая,

светлая боль – вечная роль.

Роль не простая, хоть и не главная,

горькая роль – любовь.

Любовь терпеливая, любовь сумасшедшая,

до крика немая любовь.

Любовь невесомая, жадная, щедрая,

любовь, как пароль.

Любовь сокровенная, любовь потаенная –

непреходящая роль.