Привет, друзья! Меня зовут Ивлия. Я - диера. Для тех, кто не знаком с
античной терминологией поясню. Диера или на древнеримском бирема – это класс
боевых галер с двумя, по вертикали, ярусами вёсел. Вы спросите почему боевых?
Ответ прост. Я вооружена. Моё главное и единственное оружие это тяжёлый
трёхсоткилограммовый бронзовый таран в виде головы дикого вепря. Нет, нет! Не
пугайтесь, я вовсе не опасна и своим грозным тараном не потопила ни одного
корабля. Был, правда прецедент…, когда невнимательный буксир-спасатель, с
мифологическим именем Атлант, пытался неосторожно меня отбуксировать. Я была
тогда ещё совсем ребёнком, только-только родилась, ещё рули не выросли, а он, грубо
обвязал меня тросами да как потянет, вот и врезала я этому старикашке под зад,
да так, что он обиделся и ушёл, а моему капитану пришлось вызывать другого.
Этот был красавец… гордый мощный океанский и звали его грозно – Гепард. В общем
втюрилась я в него, по самые рулевые вёсла. Обращался он со мной бережно и ласково,
как и положено пусть с юной, но всё же дамой. Прокатились мы с ним весело по
Крымско-Кавказской от Сочей до Одессы. А потом…, он меня бросил. Ну вы знаете
как это бывает: «Прощай мол детка, нам было весело вдвоём, дальше ты уж
как-нибудь сама, не маленькая…». Только прогудел на прощание и ушёл в свой
океан, корабли спасать.
А меня прописали в Одессе. Грустила я правда не долго, оказывается в порту уже
целый месяц меня ждали шесть десятков молодых здоровых парней – экипаж называется,
я ни о чем таком раньше не слышала, ведь знакома была только с теми, кто меня
строил да с родителями. А родителей у меня было трое и все мужики, ну сейчас
такое часто бывает… Так вот самый главный это Игорь Кириллович, строгий такой, всеми
командует и, что поразительно, все его слушают. Второй Паша – капитан, ну которого
потом адмиралом прозвали. А все потому, что в походах прибился к нам приёмный
братик «Понт Эвксинский». Даром, что имя гордое, а сам на вид неказистый такой
из спасательной шлюпки переделанный, короче не красавец, но с моторчиком.
Упрямый как чёрт… бывало тянет меня, а куда и сам знать не ведает, всё
спрашивает у моих: «Мужики, куда идём?». Экипаж у него правда был отборный, все
как на подбор мориманы, а вот сердечко братишке от родителя слабенькое досталось
от автопогрузчика. Порой на переходе смотрю на него и думаю: «Всё, ща сдохнет…»
Короче если бы не экипаж, он бы и с места не сдвинулся. Вот и стал мой Пашка с
тех пор целой флотилией командовать, а значит адмирал уже, ну не знаю, просто как
дети малые. Третий мой папаша и того похлеще – учёный, кандидат исторических
наук, он то мне имя Ивлия и придумал. Звали его все уважительно Михал Василичем,
потому, что книжек он про древнее мореплавание целую кучу понаписал, а как
управлять мною понятия не имел, вот и решил на практике проверить. Помню
приехал он, первый раз на меня взглянуть, я тогда ещё на стапелях была,
посмотрел, почесал бороду и говорит: «Ну, ни фига себе, водки попили…». В общем
вы поняли, те ещё мне предки достались, комсомольцы-энтузиасты хреновы.
![]()
Однако, я совсем увлеклась и не рассказала вам о своих строителях. Вот это
были профессионалы высшей марки и не древние греки какие-то и даже не римляне. В
августе 1989 года мой изогнутый форштевень рассёк лазурные воды Чёрного моря на
галечном берегу посёлка Лазаревское, что под Сочи. А построили меня золотые
руки ребят из бригады корабельных дел мастера Дамира Шхалахова на судоверфи №1
ВМФ СССР. Мой изящный скелет, как и двухслойная обшивка набран из кавказского
дуба, а палуба из сибирской лиственницы высшего качества без единого сучка,
шлюпочник называется. Причём заметьте, вся эта древесина была шестилетней
естественной сушки. Лёгкий сосновый рангоут и упругие буковые вёсла, позволяют
мне легко скользить по волнам и не бояться шторма. Когда крепкие руки моих
гребцов разом налегают на вёсла под ритмичную команду старпома Жеки, я могу
разогнаться и до четырёх узлов. Кто-то скажет, что это совсем не много. Да, я
не быстроходный катер, зато крейсерскую скорость в три узла, могу сохранять
достаточно долго и пересекать моря даже вне видимости берегов, только бы гребцы
почаще менялись.
Я очень люблю море — это моя родная стихия, особенно когда дует Борей. Под
его ровным дыханием, я парю по волнам словно чайка, раздув парус и расправив
вёсла-крылья. В такие моменты мой экипаж, может спокойно отдыхать и совершенно
не заботиться о плавании. Моя широкая и высокая корма позволяет без рысканий
твёрдо держать заданный курс и защищает рулевых от весёлых солёных брызг,
срываемых ветром с гребней попутных волн. Вообще я обожаю путешествовать и за
шесть лет походов побывала в восьми странах и более чем в пятидесяти портах
Европы. Все не перечислишь, но Стамбул, Брест и Париж часто снились мне по
ночам, когда экипаж уезжал домой, а я оставалась на зимовку.
Не стану скромничать, моей красотой любовалась вся Европа. Школьники,
студенты, рыбаки и докеры, все восхищались крутыми обводами моего корпуса,
круто изогнутым греческим носом и лихо закрученным петушиным хвостом-акропостелем.
В общем, как говорят искусствоведы – классический античный профиль. Помню один
турист зашёл на палубу, грохнулся на колени мачту обхватил руками и давай
причитать «Я тебя всю жизнь ждал, во сне видел, наконец ты пришла». Мои моряки
понятное дело оторопели, они то знают - я панибратства не люблю. Боцман Сева
бедолагу от мачты отодрал, подвесил за ноги и спрашивает строго: «Ты чего
мужик? Белены объелся, мы в вашем порту впервые». Оказалось, он в детстве
комиксов про Астерикс начитался, и там такой же корабль с полосатым парусом
видел, вот и подумал, что в сказку попал. Ну ребята убогого переубеждать не
стали, а объяснили, что раз к нему корабль из детской сказки приплыл он обязан
проставиться, и пока они пьяные будут корабль точно никуда не денется. Мужику
дали прозвище «Обелиск», ну чтоб со сказочным персонажем не путать и заставили
целую неделю таскать волшебное зелье из соседнего супермаркета.
Особенно меня полюбили журналисты, понаписали сотни статей и в газетах, и в
журналах, даже с десяток репортажей по телевидению было. Сам Юрий Сенкевич про
меня рассказывал в своём «Клубе кинопутешествий». Ой, прям не знаю, и болгары и
турки и греки ну все меня снимали, а особенно итальянцы и французы. Последние
так вообще влюбились в меня без памяти, всё щупали гладили и языком цокали
«кома бель ля галер русс». Один, дурень, помню пол дня с лупой по палубе
ползал, не поверил на слово, всё сучки искал… Тебе ж сказали мусьё: «Палуба из
шлюпочника, на нём сучков по ГОСТу быть не должно, это ж тебе не Европа
зашмыганная, а Советский Союз». И вот что интересно, куда бы мы не заходили
журналюги эти всё у моих родителей выведать хотели: «Как вам пришла в голову
идея построить древнегреческий корабль?» Я хотела сказать: «Да, с перепою, они
всё это придумали, разве нормальному человеку такое в голову придёт». Но меня,
как обычно, никто не слушал, а предки, понятное дело, давай лапшу вешать про
научные исследования, про экспериментальную археологию, про историю древнего
мореплавания.
Ладно, всё это лирика, а если серьёзно больше всего на свете я люблю в кино
сниматься. Оператор наш, Виктор, целый фильм о моём путешествии снял, жаль, что
часть материала погибла во время шторма в Бискае. Сам то он, как Одиссей, велел
себя к мачте привязать, ну чтоб волной не смыло, и снимал, а отснятый материал
в трюме лежал, вот и не досмотрели - залило плёнку солёной водой. Помню Виктор
тогда сильно горевал, даже кричал: «Повешусь тут прямо на рее у вас на глазах»,
- а я ему: «Не дрейфь Витька! Ещё будут походы, ещё нащелкаешь меня, и в фас, и
в профиль, плёнки не хватит».
Вообще должна отметить, что за шесть лет походов, в которых мы прошли более
3000 морских миль, мои вёсла ворочали около пятисот гребцов из России, Украины,
Грузии, Молдавии, Греции, Италии и Франции. Среди них были студенты, художники,
журналисты, музыканты и даже писатели. А сколько учёных выходили со мной в
море, всех и не упомнить, историки и археологи, биологи и географы, филологи и
даже пару математиков ринулись в поход, увлёкшись моей, абсолютно совершенной,
возникшей в результате тысячелетнего эмпирического опыта, формой. Но больше
всего я всегда ценила настоящих моряков, моих моряков. Потому что они,
безусловно ценя мою красоту, научились мною управлять. С ними я прошла семь
морей и десятки штормов, меня они берегли и любили, в их крепких руках я
становилась опытной и дерзкой. В этом году мне 25, не малый срок для корабля,
но я знаю точно – мои моряки будут помнить меня до гробовой доски. Они уже не
молоды, но также полны энергии. Я верю они построят новый корабль и вновь будут
наматывать морские мили на вальки, по крупицам собирая опыт своих древних
пращуров. А я, Ивлия, желаю им попутного ветра и семи футов под килем…
С моих мыслей записано
верно капитаном
Павлом Гончаруком.
Фотографии
Виктора Березовского
