Мировой кризис 2008-2009 гг.: преодоление и противоядие (отмененный)

Нет ничего принципиально нового в решении Минфина классифицировать регионы по степени их долговой устойчивости. Они и раньше делились на несколько групп, хоть и не так формализовано и без деления на зеленую, желтую и красную зоны.

Раньше региону для того, чтобы получить дешевый (под одну десятую процента) кредит, нужно было показать бездефицитный бюджет. Поэтому в последние годы все регионы старались планировать свой бюджет именно так, однако потом несколько раз за год пересматривали, и он уже становился дефицитным – такая игра.

А Нижегородская область всегда была в серединке. Это медианный регион – не выдающийся и не отстающий. И если бы сейчас было введено не три, а пять групп, то он бы тоже оказался в середине – в третьей группе.

Выиграет ли что-то Нижегородская область, если сумеет перейти в более сильную группу? Конечно, выиграет – долги влияют и на распределение бюджетных средств, и на включение в федеральные программы. Но как показывает жизнь, на распределение бюджетных средств в еще большей степени влияют политические факторы, связанные с поведением населения, отношением его к местной элите, проблемами самой этой элиты. (Ведь сегодня формирование элит изменилось - с тем, чтобы они отвечали в большей степени перед Москвой, нежели перед жителями. Все больше губернаторов – назначенцы из Москвы, по большей части не имеющие глубоких связей с отданным им в управление регионом.)

Именно эти факторы, а не какие-то все новые показатели влияют на распределение средств.

Конечно, многое зависит от того, как работает экономика региона. Одно дело распределять созданное, и совсем другое – создавать. И здесь многое зависит от отношения к бизнесу – малому и среднему. Наш регион здесь тоже ничем особенным не отличается, в то время как в отдельных регионах губернаторам все же удается создавать среду, благоприятную для бизнеса, чтобы он в меньшей степени ощущал на себе давление чиновничества, по возможности получая зеленый свет в своих начинаниях.

Условия во всех регионах разные: где-то есть нефть, как в Татарстане, где-то плодородные почвы, как в Краснодарском крае. В Нижегородской области многое держится на интеллектуальном потенциале и военно-промышленном комплексе, оставшемся в наследство от СССР.

Времена наступают нелегкие, нас ждет, по-видимому, серьезный кризис, в значительной степени связанный с ожиданием мировой рецессии, которая ощутимо ударит по нашей экономике. И в обозримом будущем я не вижу тенденции к улучшению. И на межбюджетных отношениях, на отношениях центра и регионов это тоже будет сказываться.

Еще один тренд, который мы видим совершенно четко – это когда федеральная власть переводит стрелки народного недовольства на региональных лидеров. Виноватыми оказываются во всем именно они и местные власти. Москва же своих ошибок признавать не хочет.

И в этой ситуации руководство регионов и городов оказывается в сложном положении. Они отвечают, с одной стороны, перед теми, кто их назначил – а назначают их сегодня исключительно сверху, на всех уровнях. С другой стороны, они испытывают возрастающее давление населения, которое беднеет, которое ощущает все проблемы на себе.

Если региональным лидерам удается выстроить отношения с обществом, с населением, с народом, с людьми, если им удается каким-то образом добиться доверия к себе, это помогает справляться со сложностями. И при возможном обострении ситуации будет играть еще большую роль.

Очень многое зависит от профессионализма и качества управления. Выражается это в умении подобрать профессиональную команду – чтобы особенно на экономических постах сидели люди грамотные, компетентные, понимающие, что надо делать, чего делать нельзя.

Важно, чтобы власть находила в себе силы отчитываться перед обществом. Меня пугает разрыв власти и общества – особенно в Москве и особенно в последние дни. В Нижегородской области такого нет, но угрозы остаются.

Александр Мазин

профессор Нижегородского института управления (филиала РАНХиГС)

Уличные беспорядки, массовая паника, национализация и общественные волнения, которых мир не видел последние 50 лет. Именно в таких терминах описывает будущее американской и глобальной экономики ведущий аналитик банка JP Morgan Марко Коланович.

В честь 10-летнего юбилея сначала мирового финансового кризиса 2008 года Марко Коланович выпустил специальной аналитический отчет, из которого следует, что мировые финансовые рынки сейчас уязвимы перед новым кризисом ещё в большей степени, чем это было 10 лет назад. В случае реализации самого негативного из представленных сценариев, кризис будет настолько всеобъемлющим, что ради спасения экономики центральным банкам даже придётся проводить фактические операции по национализации более пострадавших компаний, выкупая их акции на рынке. Столь негативный прогноз, был сформулирован в максимально нелестных терминах, и наполнен жесткой критикой регуляторов как американских, так и мировых финансовых рынков.

В данном случае было бы не правильно списать всё на желание очередного аналитика снискать себе славу пророка или внимание СМИ. Тем более, что подобные апокалиптические прогнозы обычно не сбываются. Но проблема в том, что есть обычные аналитики известные, есть опытные аналитики, и есть Марко Коланович.

Прогноз последнего привлёк внимание мировых деловых СМИ именно потому, что у него заслуженная репутация человека, не склонного к излишнему пессимизму. Но который иногда точно предсказывал предыдущие проблематичные эпизоды на мировых рынках. Можно понять логику журналистов — человек который спрогнозировал несколько небольших кризисов, сможет вполне предсказать и появление большого. Более того, ведущие аналитики банка JP Morgan, управляют активами на значительную сумму — 2,7 трл.долларов и в этот банк случайные люди не попадают на работу. Банк традиционно считается семейным банком Рокфеллеров. Сам Коланович обладает репутацией математика-ясновидящего, который вычисляет движение рынков, точно также, как астрономы прочитывает движение планет.

Аргументация Колановича, который стал кандидатом физических наук до того, как желание заработать по-настоящему большие деньги заставило его отправиться работать на Уолл-Стрит, сводится к нескольким тезисам, которые связанны с уязвимостью существующей струкруры финансовых рынков. За те 10 лет, которые прошли после кризиса 2008 года, резко увеличилось количество биржевых операций и финансовых решений, которые принимают автоматизированные, компьютеризированные системы. Стоит особо подчеркнуть, что эти решения принимаются без участия человека, буквально за доли секунды. По оценке «Эй Ай групп», которые цитировал журнал «The economist» 2014 году, примерно 65% объема сделок на американском фондовом рынке совершают компьютерные алгоритмы. 65% компьютеры, а не люди. Коланович уже описывал мини-кризисы в феврале 2018 года, когда американский рынок без видимых причин терял по несколько процентов в день, которые были вызваны странным поведением компьютерных программ, ворочающими триллионами долларов. Дело в том, что почти во всех подобных программах заложена инструкция, которую можно перевести на человеческий язык, как если происходит что-то непонятное или непривычное — и в этом случае действует правило – «продавай всё и прямо сейчас». В результате получается цепная реакция, в которой от некоего внешнего шока сначала «паникуют» одни компьютеры, которые начинают распродавать свои портфели акций по любой доступной цене, затем это замечают другие компьютеры и тоже начинают продажи, и так далее, до полного обвала рынка. В прошлом такие ситуации останавливали люди, которые выходили на рынок для того, чтобы купить внезапно подешевевшие акции. Но за последние 10 лет почти всех их уволили за ненадобностью. Тем более, что они стоили значительно дороже компьютеров, которым не надо платить зарплаты, оплачивать отпуска и за которых не надо делать пенсионные взносы.

Такую цепную реакцию Коланович называет «великий кризис ликвидности» и предполагает, что в качестве радикальных мер борьбы будут в очередной раз использованы печатные станки центральных банков, с непредсказуемыми социальными и экономическими последствиями. Можно было бы предположить, что такой кризис будет очень кратковременным, и в конце концов люди наведут порядок на рынке, в результате чего всё остановятся. Но так произойдёт только в том случае если кратковременным окажется тот самый внешний шок, который запустит первоначальный цепную реакцию. Проблема в том, что если шок окажется системным, то рынок будет уже не откачать конвенциальными методами.

В этом контексте полезно посмотреть на ещё одного пророка кризисов — главного экономиста рейтингового агентства Moody’s Марка Занди, который по тот же юбилей кризиса 2008 года, опубликовал аналитическую записку, где он изложил вполне вероятный сценарий того самого шока, который может привести к повторению мирового кризиса 2008 года. Сам Марк Занди утверждает, что в прошлый раз кризис начался на рынке недвижимости и потом перекинулся на весь финансовый сектор, и экономику в целом. Т.е. тригером выступил именно рынок недвижимости. А на этот раз эпицентром кризиса с точкой начала цепной реакции скорее всего станут закредитованные американские компании. Эта оценка связанна с тем, что монетарная и регуляторная политика США за последние 10 лет, привела к тому, что вместо пузыря ипотечного кредитования появился пузырь кредитования мусорных компаний, которые при более жесткой монетарной политики вообще не должны были иметь простого доступа к заёмным средствам. Потенциально токсичные долги закредитованных американской компании составляют около 2,7 трл. долларов, и быстро растут. Значительная часть долгов уже закредитованных американской компании — это долги с плавающей ставкой и при дальнейшем повышении ставки Федрезервом, и сами эти компании, и их кредиторы посыпятся как домино. А вы знаете, что Дональд Трамп активно продвигает именно повышение ставок Федрезервом? Экономист Moody’s подчёркивает, что ещё рано уверенно утверждать, что именно эти токсичные долги переведут к коллапсу. Но схожесть ситуации с преддверием кризиса 2008 – 2009 годов наводят на недобрую мысль.

Примечательно, что Moody’s уже привлекало внимание своих клиентов к тому, что на Америку надвигается беспрецедентный вал корпоративных дефолтов, мусорных компаний. Этот вал приведет к серьезным негативным последствиям для экономики в целом. Нетрудно догадаться, что в качестве сильного внешнего шока, который вызовет биржевую панику, такой дефолтный цунами, подходит просто идеально. В силу того, что современная мировая экономика является высокоинтегрированной, а в случае начала очередного кризиса в США пострадают как и в прошлый раз даже страны, которые не имеют никакого отношения к его генезису. Такова природа глобализация. Но в отличие от 2008 года, в случае очередного кризиса, у очень многих стран обязательно возникнет желание обратить глобализацию в спять. И если будет возможно, изолировать Вашингтон на американском континенте и избавить весь остальной мир от его бесспорно токсичного, политического и экономического влияния. Это то, что сейчас происходит в рамках объединения стран Брикс, куда также захотела присоединиться такая страна, как Турция.

И как всегда я всем советую покупать инвестиционные золотые или серебряные монеты. Это единственное, что Вам поможет сохранить и приумножить капитал в сложные экономические времена.

В современном мире два локомотива экономики – США и Китай. Это две самые мощные экономики. Но странность экономического кризиса в новейшее время состоит в том, что начинается именно с самых сильных экономик и распространяется на всех, не взирая, в каком они состоянии и каков рост их ВВП. Если приглядеться к тому, что происходит в этих локомотивах, то мы увидим, что признаки рецессии на лицо. Правда, проявляется она по-разному, через разные финансовые инструменты. В США – через наращивание госдолга, а в Китае – через банковский кризис. Но и в том и в другом случае помощь поступает от правительств, которые, не стесняясь, залезают в карман бюджета и в карманы налогоплательщиков. А вот, если эти пузыри не сдержатся и лопнут, тут-то мир и вздрогнет от грома среди ясного неба – кризис во всей красе неизбежно наступит..

Долговая яма США – проблемы для всех

Как подчёркивает аналитик Кэтрин Рэмпелл, если США не разберутся со структурной долговой проблемой, последствия могут быть самые плачевные не только для американской, но и для мировой экономики.

КЭТРИН РЭМПЕЛЛ, обозреватель The Washington Post: Ну что ж, сейчас в Вашингтоне демократы и республиканцы нашли способ взаимодействовать, чтобы поднять лимит госдолга. Как нам сообщают, у правительства закончатся деньги к сентябрю.

КЕВИН МАККАРТИ, лидер республиканского меньшинства в палате представителей США: Я бы хотел обратить внимание спикера на то, что если мы подошли к решению настолько близко, насколько мне кажется, и нам нужен ещё только день или два, то нам следует остаться здесь и довести дело до конца. Существуют реальные опасения относительно того, когда будет достигнут порог госдолга — это может быть начало сентября, может, и раньше, и полагаю, сомнений быть не может ни в том, ни в другом крыле. Мы не должны уходить на августовский перерыв, не разобравшись с этим вопросом. И я бы сказал: если мы не сможем этого сделать, нужно найти временные меры на 30 дней. Но это, на мой взгляд, не идеальный выход, я бы скорее ратовал за то, чтобы мы достигли соглашения по лимиту долга до того, как отправимся на перерыв в июле. Думаю, мы к этому очень близки. Что угодно ради нормального взаимодействия. По крайней мере они не пытаются выцарапать друг другу глаза. Но что вообще можно сказать об этих двух партиях, когда единственное, над чем они могут вместе эффективно работать, — это повышение лимита госдолга, чтобы они могли занимать больше денег?

КЭТРИН РЭМПЕЛЛ: В прошлом мы уже наблюдали за попытками урегулировать вопрос с лимитом долга. И знаете, если самое меньшее, что они могут сделать, — предотвратить новый мировой финансовый кризис, который, вероятно, начнётся, если США не смогут выплатить свой долг, думаю, пожалуй, это достойная цель. Да, планка занижена. Но хотя бы это поможет объединить партии. Мы не хотим дефолта по госдолгу, не хотим повышения стоимости займов, которое может за этим последовать. Также мы не хотим этой передающейся по цепочке паники на финансовых рынках, а она вполне может начаться, если мы объявим дефолт. Наверное, мою мысль здесь лучше передаст бывший конгрессмен Марк Сэнфорд, который сейчас стал одним из немногих людей, озвучивших свои опасения по поводу госдолга. Посмотрите.

МАРК СЭНФОРД, республиканец, бывший член палаты представителей США: Думаю, мы движемся в сторону самого предсказуемого финансового кризиса в человеческой истории. В Вашингтоне сегодня практически не обсуждают, я бы даже сказал, вообще не обсуждают проблемы долга, бюджетного дефицита и государственных расходов. Я посмотрел пару дебатов среди кандидатов в президенты от Демократической партии, и на обоих никто не поднимал эту тему. Вот. Почему они не могут работать вместе, чтобы найти способ уменьшит госдолг, а не занимать ещё больше денег? Ведь если эта «долговая бомба» взорвётся, она захватит не только экономику США, но и, что весьма вероятно, мировую экономику.

КЭТРИН РЭМПЕЛЛ: Да, но здесь следует разделять некоторые вещи. Потолок госдолга — это одно, и это скорее связано с тем, чтобы мы смогли выплатить долги, которые мы уже обещали выплатить. Изначально мы говорили именно об этом. Другое — что будет, если бюджеты будут и дальше раздуваться. Нужно смотреть, что со статьями расходов, что с налогообложением, с системой налогообложения. Ничем не обеспеченное сокращение налогов, с последствиями которого мы сейчас и имеем дело. А также, конечно, увеличение расходов. Такое впечатление, что республиканцам не наплевать на дефицит и долг, только когда у власти находится другая партия. Ну а демократов, по всей видимости, эти вопросы не слишком заботят вне зависимости от того, кто стоит у власти. Год назад The Daily Beast опубликовал статью о растущей проблеме госдолга и позиции действующего президента по этому вопросу. «Источники, близкие к президенту, утверждают, что он неоднократно отмахивался от этой темы, давая понять, что ему не за чем беспокоиться о деньгах, которые Америка должна кредиторам, — на данный момент это порядка 21 триллиона долларов, - потому что он уже не будет у власти, чтобы взять на себя вину, когда ситуация станет ещё более безвыходной». Так вот Дональд Трамп, скорее всего, уже не будет у власти, чтобы лицезреть последствия взрыва «долговой бомбы». Конечно, может, он ещё и будет, но это маловероятно. Вообще, на что это будет похоже? В плане масштабов экономической катастрофы. Что будет с нашей страной в целом?

КЭТРИН РЭМПЕЛЛ: Справедливости ради стоит отметить, что практически все политики разделяют настроение, которое продемонстрировал Дональд Трамп: «Когда начнётся кризис, меня там уже не будет». Будем надеяться, что в данном случае так оно и есть. В том плане, что мы не ждём кризис вот-вот, здесь и сейчас. Нет никаких признаков того, что мы внезапно столкнёмся с масштабным кризисом, как только начнём повышать лимит госдолга, поскольку иначе не сможем расплатиться по долгам. В данный момент мир хочет покупать американские ценные бумаги, потому что они считаются самым надёжным из надёжных активов. Что позволяет США продолжать брать в долг и тратить больше, чем они могут себе позволить. Так что в какой-то момент — мы не знаем, когда это будет — наверное, не завтра, но в какой-то момент в будущем эти тенденции перестанут устойчиво работать, и именно поэтому нам так нужно, чтобы политики проявили твёрдость, проявили свои лидерские качества и начали уже сейчас создавать базу для того, чтобы разобраться со структурными проблемами.

Китай сумел спастись от глобального банковского кризиса

Китай избежал масштабного банковского кризиса, вызванного уверенностью рынка в том, что любая финансовая организация будет спасена государством. Теперь регулятор намерен жестко отбирать компании, которые смогут получить поддержку. Об этом сообщает Bloomberg со ссылкой на решение китайского регулятора, который отказался на 100 процентов покрывать обязательства Baoshang Bank Co.

Аналитики отмечают, что таким образом власти фактически создали прецедент и дали понять, что они разделяют банки на «достойные и недостойные» помощи. Это привело к тотальной переоценке процентных ставок и рисков на рынке. Решение позволит вывести банковскую систему с активами в 40 триллионов долларов на более устойчивый путь и вынудит рынок дифференцироваться между сильными и слабыми кредиторами. «Долгосрочные последствия на самом деле очень положительные», — заключил аналитик UBS Group AG Джейсон Бедфорд.

Народный банк Китая (НБК) и Комиссия по регулированию банковской деятельности и страхования Китая (CBIRC) объявили о санации Baoshang Bank Co. с активами в 83 миллиарда долларов в мае 2019 года. Это стало первым прямым поглощением коммерческого кредитора за последние 20 лет и вызвало опасения, что подобная ситуация может повториться с другими банками. Последним коммерческим финансовым учреждением, которое было передано правительству, был Hainan Development Bank, который был закрыт и ликвидирован в 1998 году, напоминает Caixinglobal.

Позднее НБК влил в финансовую систему 250 миллиардов юаней (около 36 миллиардов долларов), чтобы оживить рынок и снизить расходы по займам. Китайские власти не стали погашать обязательства Baoshang Bank полностью. После этого аналитики заговорили об эффекте домино на рынке и признаках неплатежеспособности еще одного банка — Bank of Jinzhou с активами в 105 миллиардов долларов. Подозрения возникли из-за того, что коммерческая организация отложила публикацию отчета за 2018 год и разорвала контракт с аудиторами. Банк попросил гонконгскую биржу приостановить торги собственными бумагами до публикации отчета, указывает Zero Hedge.

В середине июля стало известно, что рост экономики Китая замедлился до минимума за 27 лет. По итогам первой половины 2019 года рост валового внутреннего продукта (ВВП) Китая составил 6,3 процента в годовом выражении, достигнув 45,09 триллиона юаней (порядка 6,56 триллиона долларов). Показатель общего долга Китая вырос до 303 процентов ВВП. Общая задолженность КНР превысила 40 триллионов долларов, что составляет около 15 процентов от общемирового долга.

Резюмируем: Господа россияне, обратите глаза внутрь и посмотрите, а что делается у нас в экономике и не следуем ли мы в тренде мировых проблем…

Многие эксперты убеждены, что мир стоит на пороге глобального кризиса, приближение которого ускоряет торговая война США и Китая, постепенно охватывающая другие страны.

В противостоящих друг другу экспортоориентированных экономиках заметно возрастает роль центральных банков. Так, стимулирующая денежно-кредитная политика регуляторов, зачастую предполагающая так называемое количественное смягчение, оживляет не только деловую активность, но и положительно влияет на национальный экспорт из-за девальвации.

Однако увлечение центробанков мягкой монетарной политикой может усугубить торговые войны и усилить глобальную тенденцию к возведению протекционистских барьеров, негативно сказывающихся на международной торговле. Это в свою очередь вызовет падение фондовых индексов, снижение рентабельности инвестиций в традиционные активы, а также спад развития всей мировой экономики.

Центральные банки — регуляторы, оказывающие существенное влияние на денежно-кредитную сферу, курс национальной валюты, уровень инфляции, деловую активность и состояние экономики в целом. Используя классические инструменты монетарной политики, центробанки (ЦБ) периодически меняют величину ключевой ставки, нормы обязательных резервов, осуществляют валютные интервенции и операции на открытом рынке.

Все эти инструменты относительно неплохо срабатывали в прошлые десятилетия, когда даже для экономически развитых стран был характерен достаточно высокий по нынешним меркам уровень инфляции. Однако со временем темпы экономического роста развитых стран стали замедляться, равно как и темпы инфляции, а традиционные монетарные рецепты начали терять эффективность. Например, снижение ключевой ставки ФРС даже до рекордно низких значений все меньше оживляло деловую активность в США.

Для решения этой проблемы в конце 80-х годов прошлого века был впервые задействован совершенно нетрадиционный инструмент монетарной политики под названием «Количественное смягчение» (Quantitative easing, QE). Суть его заключается в том, что центробанк, который покупает или берет в обеспечение у банков и других частных компаний различные активы, служит источником ликвидности для финансовой системы и стимулирует национальную экономику.

В США такая политика активно проводилась после мирового финансового кризиса, с сентября 2012 по октябрь 2014 года. По мнению экспертов МВФ, в краткосрочном периоде QE способствовала снижению системных рисков, повышению доверия к финансовым институтам и смягчила последствия рецессии.

Однако в средне- и долгосрочной перспективе такой подход влечет за собой серьезные риски. Например, QE может привести к существенной инфляции, а в контексте глобальной экономики — к финансовым пузырям. Кроме того, увеличение монетарной массы ведет к девальвации местной валюты по отношению к другим денежным единицам, что стимулирует национальный экспорт.

Стоит подчеркнуть, что в современных условиях такой подход сопряжен со значительными рисками, учитывая торговую войну Китая и США. Началось противостояние между странами-гигантами вскоре после заявления Трампа, что девальвируя юань для повышения конкурентоспособности экспорта, КНР «насилует» США.

С течением временем торговое противостояние лишь нарастает, нивелируя преимущества свободного рынка, распространяясь на другие страны и приближая глобальный кризис.

Дефляция, нестабильность нефтяных цен, стагнация на Западе, замедление роста ВВП на Востоке и, наконец, резкое падение объемов мировой торговли могут привести к тому, что мировую экономику, до сих пор до конца не оправившуюся от последствий кризиса 2008–2009 годов, может ждать новый глобальный удар. Причем на сей раз «слабым звеном» окажутся страны БРИКС.

Последняя макроэкономическая статистика, поступающая из Китая, свидетельствует о том, что мировая экономика находится на пороге новой острой фазы финансово-экономического кризиса. Резкое падение объемов внешней торговли развивающихся стран всерьез обеспокоило МВФ, который теперь призывает мировые правительства к совместным действиям. В противном случае начавшееся после кризиса 2008 года восстановление может сорваться, и мировая экономика погрузится в долгосрочную стагнацию. Однако ряд российских экспертов полагают, что более уместно говорить не о новом кризисе, а о структурной перенастройке глобальной экономики.

Неутешительная статистика мировой торговли стала основным поводом для выступления первого заместителя директора-распорядителя Дэвида Липтона в Национальной ассоциации экономики предприятий в Вашингтоне, значительная часть которого была посвящена ситуации на развивающихся рынках (к каковым относятся и рынки стран БРИКС). «Избыточная емкость развивающихся рынков остается нераскрытой из-за падения капиталовложений при одновременном росте частного долга, зачастую номинированного в иностранной валюте, что повышает риски для банков и суверенных балансов», – говорится в докладе.

Ключевым негативным фактором текущей экономической ситуации в МВФ видят именно резкое сокращение международной торговли. И здесь основной удар также принимают на себя развивающиеся рынки. Еще одна болезнь мировой экономики, входящая в хроническую стадию, – дефляция, симптомами которой являются высокие реальные процентные ставки, падение номинального ВВП, ухудшение ситуации с госдолгом, рост безработицы. «Инфляция упала до исторически низкого уровня: в развитых странах она составила 0,3%, в странах с развивающимися рынками – ниже целевых показателей центробанков, – говорится в докладе. – Падение спроса и дефляционное давление создают риск долгосрочной стагнации. Предложение рабочей силы и производительность труда на протяжении последнего десятилетия одинаково упали, что еще более усиливает отрицательную динамику». Еще один признак глобальной дефляции – падение мировых цен на сырье, по поводу которых МВФ призывает не испытывать иллюзий: «Экспортерам нужно осознать, что цены на сырье могут быть постоянно низкими».

В деле выхода из кризиса мировые аналитики указывают на три стратегических направления. Во-первых, это формирование устойчивости развивающихся рынков, что МВФ рассматривает как неизбежную задачу мировой экономической политики. Во-вторых, отказ от принципа «игры с нулевой суммой», сформулированной еще теоретиками меркантилизма в XVII веке, которые первыми стали отстаивать принципы протекционизма в отношении национальных рынков. Напротив, считают в МВФ, ограничительная политика в отношении торговли и капиталов неоптимальна и в длительной перспективе сделает положение всех стран только хуже. Наконец, третий рецепт – пресловутые структурные реформы, без которых невозможны долгосрочные перспективы роста.

Однако серьезная обеспокоенность фонда ситуацией в мировой экономике более чем очевидна. При этом в завершение упоминавшегося доклада Липтон напомнил слова Уинстона Черчилля: «Я никогда не беспокоюсь о действии – только о бездействии». Сейчас, полагают в МВФ, как раз один из тех моментов, когда требуется действие, причем совместное действие разных стран по продвижению глобальной торговой интеграции.

Есть и другое мнение. Так, помощник по экономической политике министра финансов США в администрации Рональда Рейгана Пол Крэйг Робертс считает, что именно неолиберальная политика МВФ является одним из главных виновников нынешнего кризиса. Основной причиной спада мировой экономики он видит стагнацию потребления в развитых странах, вызванную долговой нагрузкой и выводом производства за рубеж. В таких условиях повышать потребительский спрос, как советует МВФ, попросту невозможно.

Эту позицию разделяют и российские эксперты, анализируя симптоматику нового кризиса. «Признаки нового обострения я отчетливо вижу еще с прошлого года. Но Китай в надвигающемся мировом экономическом кризисе виноват так же, как и Россия в политических кризисах последних трех лет, то есть чуть больше чем никак, – говорит вице-президент ГК «Арнест» Владимир Гурьянов. – На самом деле Китай как «мировая фабрика» только отражает в концентрированном виде тенденции в мировой экономике, а именно – достижение естественных пределов потребления в развитых странах. Относительно причин этого можно рассуждать долго, но налицо ряд факторов, среди которых можно выделить демографию, исчерпание эффекта роста от внедрения информационных технологий, разбалансировку финансовой системы (в том числе пенсионной). «Золотой миллиард» последние несколько десятилетий жил и потреблял в долг, теперь же медленно проваливается в отложенный кризис».

По мнению Гурьянова, выход из этой ситуации пока просматривается через сверхнизкие процентные ставки, то есть, по сути, накачку финансовой системы ликвидностью, которая создает иллюзию роста – точнее, иллюзию отсутствия дефляции. Однако, полагает эксперт, отрицательные процентные ставки – это не новая финансовая технология, а симптом очень плохого состояния финансовой системы.

Профессор ГУ ВШЭ Дмитрий Евстафьев согласен с мнением о приближении мировой экономики к кризису и полагает, что он будет иметь два эпицентра. Во-первых, это США, если там не смогут обеспечить резкое нарастание притока капитала, во-вторых, Азия, где кризис может быть обострен военно-политическими аспектами. «Главное слабое звено – финансовый сектор: кризис неизбежно начнется с банкротства или предбанкротства какого-либо банка, – считает эксперт. – Его может спровоцировать что угодно, например резкое падение фондового рынка средней страны. Второй кризисный узел – резкое падение цен на продовольствие, но это будет влиять в меньшей степени. Опасность в том, что «точкой сборки» кризиса может стать любое, даже самое незначительное решение на национальном уровне. Мировая экономика вошла в период организационной непредсказуемости, показателем которой стал эффект поднятия ставок ФРС: он был не то чтобы противоположным от планировавшегося, но сильно отличался от ожиданий».

Однако у России в преддверии нового кризиса есть ряд преимуществ, Россия уже в достаточной мере отделена от пространства, в котором толчком для нового кризиса может стать падение фондового рынка. Другое дело, что кризис нельзя вовсе «обойти» – можно только попытаться управлять его последствиями, но способы этого управления примерно понятны: максимально эффективная реализация программ региональной торговли, финансовый протекционизм, ужесточение валютного контроля и развитие внутреннего производства для социально критических отраслей.